|
26.01.2012
Цемент и чай (Как это было)
Этот мистический случай произошел во времена плановой экономики, когда трудовые коллективы принимали на себя социалистические обязательства досрочно выполнять задания пятилетних планов за счет внутренних резервов производства. А основная тяжесть ложилась на железнодорожный транспорт, который должен был осваивать растущие объемы перевозок.
Хопперный порокОтношения между железной дорогой и промышленными предприятиями в деле своевременного отправления их продукции потребителям всегда были, мягко выражаясь, напряженными.Не были исключением и отношения между Магнитогорским цементным заводом и Карталинским отделением ЮУЖД. Перевозка цемента осуществлялась в цементовозах хопперного типа. По своей конструкции они прекрасно отвечали требованиям массовой перевозки цемента насыпью: загрузка производилась самотеком через верхние загрузочные люки, а выгрузка – через нижние. Но цемент загружался, как правило, горячим, и на стенках цементовоза под воздействием разницы температур конденсировалась влага, в результате чего внутренняя поверхность кузова покрывалась слоем бетона. При повторных перевозках этот слой нарастал, и хоппер становился вообще непригодным. Способов механизированной очистки от этих наростов и теперь нет. Такие вагоны числились в рабочем парке и «гуляли» с одного цементного завода на другой в поисках желающих с опасностью для здоровья залезть внутрь с отбойным молотком.По правилам готовить вагоны под погрузку обязана железная дорога, а определять их пригодность – грузоотправитель.Вот в этом правовом поле и происходили ежедневно ожесточенные бои между мной, тогда начальником грузового отдела Карталинского отделения, и заместителем директора Магнитогорского цементного завода Зенштейном. Лично знакомы мы не были, а по телефону каждое утро «планировали» погрузку. – Зачем вы мне толкаете чохом негодные и годные вагоны! – предъявлял претензии Зенштейн. – Мало того, что я их у себя за вас сортирую, так вы еще засчитываете негодные вагоны в обеспечение погрузки по учетной карточке и штрафуете меня за невыполнение плана погрузки! А я ему: – Зато за счет этого у вас в знаменателе ведомости подачи и уборки вагонов вагонооборот настолько большой, что вы не только не платите ни одной копейки штрафа за простой вагонов, но набираетесь наглости требовать премию за досрочное освобождение их, – отвечал я. – А непригодными цементовозы сделали вы сами – грузите прямо из печи горячий цемент и не закрываете как следует загрузочные люки. Несмотря на это, мы готовы предоставить вам льготное время простоя и возместить издержки на очистку вагонов…Мы не терпели друг друга настолько, что даже не называли по имени-отчеству. Но положение обязывало и его, и меня обеспечивать отгрузку нужного стране цемента.ПопутчикОднажды, возвращаясь из Челябинска, я едва успел заскочить в ближайший вагон отправляющегося в Магнитогорск поезда. Показав проводнице служебный билет без права занятия места, направился в указанное ею купе.– Не возражаете? – спросил я у одиноко сидевшего за столиком пожилого интеллигентного вида мужчины.– Пожалуйста, занимайте места согласно купленным билетам, – ответил он, взглянув на меня поверх газеты.– А если билет не купленный? – решил шуткой наладить отношения я. Но мгновенно получил сдачу:– По контрамаркам свободные места, насколько я понимаю, в коридоре и тамбуре.Делать было нечего, пришлось обороняться: – Если остальные места в купе вами не куплены, то должен огорчить вас своим присутствием до самых Карталов.– Придется потерпеть.Мой спутник невозмутимо читал газету, а я про себя подумал, что он директор цирка.Проводница внесла полный поднос стаканов, заполненных мутной жидкостью:– Чая не желаете?– Чая – нет, а стаканчик чаю выпью с удовольствием, – озадачил проводницу попутчик.– Чайку – заманить тоску, – поддержал и я его и подумал: нет, он филолог, раз разбирает-ся в таких тонкостях русского языка. – Чаем можно разгонять тоску и уж никак не заманивать ее, – подтвердил мою мысль попутчик.– Если чай, конечно, крепкий, горячий и сладкий, – попытался выкрутиться я.– Вы не назвали главного его качества. Он должен быть еще и ароматным.– Да, но и у грузинского, и краснодарского он одинаковый – прелого веника.– Ну, это не совсем так. Многое зависит от искусства заваривать.– Вы намекаете на анекдот про секрет старого еврея: «Не жалейте заварки»? – я обрадовался, что мой ершистый попутчик разговорился. – Так не жалеть заварки – не значит сыпать немерено.– Любопытно, расскажите, – мой попутчик отложил газету.Главный секрет старого евреяБыл я в гостях у однокашника. И решили мы почаевничать. Он достал из буфета несколько красивых металлических банок с разными сортами индийского, цейлонского, китайского и еще какого-то чая и начал священнодействовать. Зачерпнул из каждой банки по столовой ложке свернувшихся в трубочки чайных листиков и смешал их в большом фарфоровом заварнике, обдал кипятком и тут же вылил в раковину весь помутневший отвар. Затем, поставив заварник на войлочную подкладку, вновь залил его на четверть объема чуть остывшим кипятком и посадил на него красивую куклу, закрыв весь заварник ее кружевными юбками на поролоновом подкладе... Тонкой струйкой, как драгоценнейший эликсир здоровья, наливал мой друг напиток янтарного цвета в просвечивающиеся чашечки до половины. И аромат, и вкус были непередаваемы. Долив в опустевшие чашечки до прежнего уровня чуть потемневшего настоя, он все оставшееся вытряхнул в унитаз и, ополоснув заварник кипятком, опять, как в первый раз, заварил новую порцию чая. Суть своего священнодействия мой друг объяснил так: – Все вредные вещества из обжаренных чайных листиков выделяются в начале процесса заварки и в конце его, а самый цимус растворяется только в середине. А потому, хочешь пить настоящий чай, не жалей заварки. А «женить» чай ни в коем случае нельзя. Так что старый еврей открыл перед смертью не весь секрет. Похоже, с целью уберечь своих наследников от излишнего расточительства.Будем знакомы– Что же это мы обсуждаем такие серьезные проблемы, уже доехали до Троицка и еще не познакомились, – сказал мой попутчик. – Семенов, – представился я.Мой собеседник замер с протянутой для рукопожатия рукой.– Зенштейн, – ошарашил он меня.– Да-а. Мир тесен, – поперхнулся я.Наверное, наши пути пересеклись именно так для того, чтобы нам не оставалось ничего другого, как разгрести завалы недоброжелательности и разрешить разногласия.– Говорят, дураки ругаются, а умные договариваются.– Давайте попробуем договориться и мы.Мы договорились довольно легко и быстро. Яков Вениаминович добьется, чтобы постав-ки цемента по железной дороге ему планировали только тем предприятиям, которые находятся в пределах Карталинского отделения, и на хороших вагонах-цементовозах нанесет маркировку «Приписан к ст. Цемзавод ЮУЖД. Срочный возврат». А я организую возврат их после выгрузки по вагонным листам на станцию приписки в адрес Магнитогорского цементного завода.С тех пор наш утренний разговор был конкретным: он сообщал мне номера замаркированных вагонов, станцию назначения и грузополучателя, а я ему – где, какие вагоны выгружены и когда отправлены ему под погрузку. За месяц такой работы нам удалось закольцевать необходимое количество вагонов, исходя из их фактического оборота, и нам оставалось каждое утро по телефону только приветствовать друг друга и обмениваться последними новостями.Единственный разБлагодаря дружбе с этим человеком все сооружения грузового хозяйства на опорных станциях Карталинского отделения, возводившиеся хозспособом за счет ссуд Госбанка, построены на внефондовом цементе Магнитогорского завода. Зная, чего стоит Якову Вениаминовичу отпуск строго фондируемого цемента на сторону, я никогда не злоупотреблял его дружбой, хотя слухи о моих возможностях добывать «левый» цемент быстро расползлись, и от просителей не было отбоя.Впрочем, один раз я злоупотребил. Дорстройтрест «сел на мель» без цемента, и ко мне обратился лично начальник дороги Геннадий Валентинович Виноградов. Выслушав мою просьбу, Зенштейн спросил: – И сколько ему надо?– Десять вагонов. Сегодня до 18.00.– Ты хочешь моей смерти?– А с кем я тогда буду пить чай?Зенштейн велел принести накладные на готовые к отправке груженые цементом вагоны, выбрал из них десять штук, зачеркнул в них станции назначения и грузополучателей и вписал вместо них указанные мною реквизиты.– Иди, докладывай и не забудь прислать письмо о постигшем дорогу стихийном бедствии с гарантией оплаты, – с горькой усмешкой сказал он, провожая меня до дверей своего кабинета.И тут меня обожгло чувство вины перед человеком, которого я только что вынудил многим рисковать, а он, несмотря на это, остался мне верным другом: «сам погибай, а товарища выручай». Я больше никогда не обращался к Якову Вениаминовичу с подобными просьбами.Светлая ему память.24 Июля 2009Источник http://zdr.gudok.ru/
|
|
